Ну и вот, как бэ.
Вот как так получается. Терпеть не могу Москву, хочу жить в провинции. А как приезжаю в эту самую провинцию...
Так вот.
Монотонный непонятный голос "молодого" экскурсовода. Глаза закрываются и не поддаются контролю. Засыпаешь.
Просыпаешься - и видишь за окном синий мир. Белый снег, черные деревья. На снегу - странные желтовато-коричневые колосья. От них холмы такие бархатные становятся. Серое грустное небо давит на глаза. Они закрываются опять.
После остановки уже не так хочется спать, хотя и знаешь, что все равно заснешь. Мимо проходит Иванна и с веселым видом сообщает, что ждет от нас работы с описанием того, что мы слышали от бормочущего экскурсовода. Даже на диктофон записывать не хочется. Было там много всяких этих князей. К чему стараться? Все равно ведь не запомнишь.
Опять спишь, и опять перед глазами этот синий мир. Он синий, но в нем такое же, как будто бы обреченное небо.
Смотришь на все эти холмы, леса. Все теряется во все такой же серо-синей дымке. В голову приходит совершенно глупая мысль. Там, дальше, все так же скучно.
Но спать хорошо. Хочется никогда больше не видеть эти мрачные городские коробки и нарочито-веселые вывески. Хочется ехать вечно, пусть даже сквозь такое скучное место. Главное поспать.
Опять невольно любуешься на колосья. Не деревни, не церкви, не леса, нет. Как будто бы эти колосья представляют собой всю русскую землю. Так почему-то кажется.
Приезжаем в Ярославль. Непривычно старые и низкие дома, церкви и храмы через каждый километр. С неким интересом смотришь в окно. Видишь горстку людей с сумками. Усмехаешься. Уезжаем с главной площади - и опять. Уроборос. И на сумке, и вообще.
Стараешься не забыть самое главное. А вот и оно. Оказывается, здесь есть музей туалета. Там на стенах развешаны снимки с разными-разными. Помню один, выполненный в виде ударной установки. На дверях кабинок - глупые, но смешные анекдоты.
Опять едешь. Вот. Музыка и время. Там множество часов, музыкальные шкатулки и самая настоящая, а главное огромная шарманка. Ниже - коллекция утюгов. Там еще старая-старая Библия с ветхими страницами. Ее даже можно потрогать.
Наверху - коллекция колокольчиков. Всяких разных. Их двести с чем-то штук. На них сыграли "Подмосковные вечера" и "Мурку". Весело.
Приезжаешь в "гостиницу эконом-класса", которая на поверку оказывается пансионатом, полным в стельку пьяных людей и тараканов. Номера шестиместные. И вода вонючая. Но у меня счастье, потому что так пахла вода в Бережках. Ложишься спать.
Просыпаешься. Кормят, кстати, здесь ошеломительно. В сравнении со всем остальным. Едешь неизвестно куда.
Оказывается, в городок Тутаев, или Романов-Борисоглебск. Он, как и Москва, стоит на семи холмах, а на этих холмах церкви. Очень красивые церкви. Одна даже с посеребренными куполами. Но этого не видно, потому что опять серое небо. За спиной - тоже храм. С зелеными куполами. Красиво. Слышишь, что там есть древняя-древняя икона с ликом Спасителя. Она большая, три метра в высоту и в ширину.
Заходишь в храм, покупаешь свечки. Там идет Причастие. Видишь ту самую икону. Она вгоняет тебя в некий ступор, и ты ошеломительно таращишься на нее. Крестишься, лезешь под ней сквозь специальные воротца. Ставишь свечки. Пробуешь хлеб.
Выходишь из храма и понимаешь, что там ни о чем не думала. Вообще.
Едешь обратно в Москву. Впереди долгая дорога, спать не хочется. Ты возвращаешься домой. Там у тебя много дел - декорации, репетиции, и еще много чего. Но не это главное, а что-то другое.
Опять вспоминаются колосья. И то, что скоро лето.
Сегодня по улицам текли настоящие реки. Перед школой уже образуется озерцо, в котором наверняка опять будет плавать Булычев. Сегодня купили Макото-тян, Тоторо, Панду и Ямадов. Будем смотреть.